Китайская Народная Республика: демократическая диктатура народа. К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа

(лат. dictatura) - форма правления, при которой вся полнота государственной власти принадлежит одному лицу - диктатору, группе лиц или одной социальной прослойке («диктатура пролетариата»).

В настоящее время диктатурой, как правило, именуют режим власти одного лица или группы лиц, не ограниченный нормами законодательства, не сдерживаемый какими-либо общественными или политическими институтами. Несмотря на то, что нередко в условиях диктатуры сохраняются отдельные демократические институты, их реальное влияние на политику сводится к минимуму. Как правило, функционирование диктаторского режима сопровождается репрессивными мерами против политических оппонентов и жестким ограничением прав и свобод граждан.

Диктатура в Древнем Риме

Первоначально диктатурой именовалась высшая экстраординарная магистратура в Римской республике. Диктатура устанавливалась постановлением сената, согласно которому высшие ординарные магистраты республики - консулы назначали диктатора, которому передавали всю полноту власти. В свою очередь, диктатор назначал своего заместителя - начальника конницы. Диктаторам полагалось сопровождение 24 ликторов с фасциями - символами власти, в то время как консулам полагалось по 12 ликторов.

Диктаторы имели практически неограниченную власть и не могли быть привлечены к суду за свои действия, однако в обязательном порядке слагали свои полномочия по истечении срока. Первоначально диктатура устанавливалась на срок в 6 месяцев, либо на время исполнения поручения сената, как правило, связанного с устранением угрозы государству.

Однако в 82 году до н. э. был избран первый бессрочный диктатор Луций Корнелий Сулла (формально - «для проведения законов и для приведения республики в порядок» (legibus faciendis et rei publicae constituendae causa)). В 79 году Сулла, однако, сложил свои полномочия диктатора. В 44 году, за месяц до гибели от рук заговорщиков, бессрочным диктатором стал Гай Юлий Цезарь, до этого несколько раз избиравшийся диктатором во время гражданской войны по обычной схеме. Должность диктатора была отменена в 44 году до н. э., вскоре после убийства Цезаря.

Сулла и Цезарь были последними диктаторами по формальной должности и первыми диктаторами Рима в современном смысле слова. Октавиан Август и последующие императоры не назначались на должность диктатора (хотя Августу эта должность и предлагалась), но фактически обладали диктаторской властью. Формально Римское государство ещё долго считалось республикой и существовали все республиканские органы власти.

Уже Август добился того, что его преемником стал его приёмный сын - Тиберий. В дальнейшем подобные случаи происходили всё чаще. Это стало одной из предпосылок к последующему преобразованию Древнего Рима в монархию.

Диктатура в древнегреческих государствах

Диктатура была нередким явлением в Древней Греции и её колониях. Диктаторы в этих государствах назывались «тиранами», а диктатура - «тиранией». Первое время это слово не несло негативного оттенка. Большинство тиранов опирались на демос и притесняли аристократию. Некоторые из тиранов, особенно ранних, прославились как меценаты, справедливые правители и мудрецы: например тиран Коринфа Периандр или тиран Афин Писистрат. Но гораздо больше сохранилось рассказов о жестокости, подозрительности и самодурстве тиранов, которые изобретали изощренные пытки (особенно был известен тиран Акраганта Фаларид, сжигавший людей в медном быке). Существовал популярный анекдот (его героем был сначала Фрасибул Милетский, потом он привязывался и к другим лицам) о тиране, который на вопрос коллеги-тирана (вариант: сына) о наилучшем способе удержаться у власти стал ходить по полю и молча срывать все колоски, выдававшиеся над общим уровнем, показывая тем самым, что тирану следует уничтожать всё сколько-нибудь выдающееся в гражданском коллективе. Хотя на этапе становления греческого полиса тирания могла играть позитивную роль, кладя конец аристократическому произволу, в конечном итоге они быстро становились помехой для окрепшего гражданского коллектива.

Некоторые тираны стремились превратить свои государства в наследственные монархии. Но сколько-нибудь долговечных династий ни один из тиранов не создал. В этом смысле показателен оракул, будто бы полученный Кипселом, захватившим власть в Коринфе: «Счастлив Кипсел, и дети его, но не дети его детей». Действительно, сам Кипсел и его сын Периандр благополучно правили, но уже преемник (племянник) Периандра был быстро убит, после чего всё имущество тиранов было конфисковано, их дома срыты и их кости выброшены из могил.

Эпоха VII-VI вв. известна как эпоха «старшей тирании»; к её концу в материковой Греции тираны исчезают (в Ионии они оставались из-за персидской поддержки, в Сицилии и Великой Греции - из-за специфической военной обстановки). В эпоху развитой демократии, в V в. до н. э., отношение к тирании было однозначно негативное, и именно тогда этот термин приблизился к своему нынешнему значению. Тирания сама по себе воспринималась зрелым гражданским сознанием как вызов справедливости и основе существования гражданского коллектива - всеобщему равенству перед законом. О Диогене, например рассказывали, что на вопрос, какие животные самые опасные, он ответил: «из домашних - льстец, из диких - тиран»; на вопрос, какая медь наилучшая: «та, из которой сделаны статуи Гармодия и Аристогитона» (тираноубийц).

В IV в. до н. э., в условиях острого кризиса полиса, в греческих городах-государствах вновь появляются тираны (так называемая «младшая тирания») - как правило, из удачливых военачальников и командиров наёмных отрядов; но на этот раз рассказы о мудрых и справедливых тиранах вовсе отсутствуют: тираны были окружены всеобщей ненавистью и сами в свою очередь жили в атмосфере постоянного страха.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890-1907).

Диктатура в Средние века

В Средневековье господствующей формой правления была монархия. Даже в результате переворотов к власти, как правило, приходили представители королевских или других знатных родов, причём они не скрывали намерений передавать свою власть по наследству. Однако существовали и исключения. Многие города-коммуны и торговые республики нанимали для обороны полководцев - кондотьеров или князей. На время войны кондотьеры получали большие властные полномочия в городе. После войны, опирясь на наёмное войско, набранное на деньги города, некоторые кондотьеры удерживали власть, превращаясь в диктаторов. Такая диктатура называлась синьорией. Некоторые синьории становились наследственными, превращясь в монархии. Одним из самых известных диктаторов, основавших монархию, являлся Франческо Сфорца.

Диктатура в Новейшее время

Диктаторские режимы правого толка

В Европе

В Новейшее время диктаторские режимы получили широкое распространение в Европе в 20-е - 40-е годы 20-го века. Зачастую, их установление становилось следствием распространения тоталитарных идеологий. В частности, в 1922 году установлена фашистская диктатура в Италии, а в 1933 - нацистская диктатура в Германии. Диктатуры крайне правого толка были установлены и в ряде других европейских государств. Большинство таких диктаторских режимов прекратили свое существование в результате Второй мировой войны.

Высказываются мнения, что в Российской Федерации, Республике Беларусь в настоящее время имеет место одна из форм диктатуры

В Азии, Африке, Латинской Америке

В Азии, Африке и Латинской Америке установлением диктатур сопровождался процесс деколонизации. Широко практиковался в указанных регионах захват государственной власти выходцами из военной среды, приводивший к установлению военных диктатур.

Диктаторские режимы левого толка

В марксизме имеется также понятие диктатуры пролетариата.

Скрытые формы диктатуры

Патриотический акт принятый В США, фактически дал старт развитию новой формы диктатуры. Патриотический акт наделяет чересчур широкими полномочиями правоохранительные и разведывательные органы государства, приводимыми в действие по их усмотрению, и что такие полномочия могут быть пущены в ход против граждан, не связанных с терроризмом, просто для установления более тщательного контроля над обществом в ущерб конституционным правам и свободам граждан США. Данный документ, позволяет создавать подзаконные распоряжения и инструкции для государственных и частных организаций, разрешающий применение различных методов получения информации, вплоть до применения пыток.

Преимущества и недостатки

Сторонниками диктатуры обычно указываются следующие преимущества диктатуры как формы правления:
Диктатура обеспечивает единство и, как следствие, прочность системы власти;
Диктатор в силу своего положения выше любой политической партии (в том числе и своей) и поэтому является непредвзятой политической фигурой;
При диктатуре больше возможности осуществить какие-либо долговременные (не ограниченные сроком избрания) преобразования в жизни государства;
При диктатуре больше возможности осуществить кардинальные преобразования, необходимые в долгосрочной перспективе, но непопулярные в краткосрочной;
Диктатор гораздо больше, чем избранный руководитель государства, осознает свою ответственность за управляемое им государство.

По сравнению с монархией выделяют следующие преимущества:
К диктаторской власти обычно приходит человек, обладающий организационными и иными способностями, волей и знаниями. В то же время при монархии замещение власти проходит не по способностям кандидата, а по случайности рождения, вследствие чего верховную государственную власть может получить человек, совершенно не готовый к исполнению подобных обязанностей;
Диктатор обычно лучше монарха осведомлён о реальной жизни, о проблемах и чаяниях народа.

Среди недостатков диктатуры обычно упоминаются следующие:
Диктаторы обычно менее уверены в прочности своей власти, поэтому они нередко склонны к массовым политическим репрессиям;
После смерти диктатора может возникнуть риск политических потрясений;
Велика возможность проникновения во власть людей, для которых власть является самоцелью.

По сравнению с республикой выделяют также следующие недостатки:
При диктатуре больше теоретической возможности для возникновения монархии;
Диктатор не несет юридической ответственности перед кем-либо за своё правление, что может привести к принятию решений, объективно не отвечающих интересам государства;
При диктатуре плюрализм мнений полностью отсутствует либо ослаблен;
Нет легальной возможности сменить диктатора, если его политика оказалась противоречащей интересам народа.

По сравнению с монархией выделяют также следующие недостатки:
Диктатуру обычно не считают «богоугодной» формой государственного устройства.
В отличие от диктатора, монарх, как правило, с детства воспитывается с учётом того, что в будущем он станет верховным правителем государства. Это позволяет ему гармонично развивать качества, необходимые для такой должности.

(1893-1976) -китайский политический деятель и идеолог, один из основателей Коммунистической партии Китая, с середины 30-х годов до своей кончины ее руководитель. В теоретических построениях придерживался идеи “китаизации марксизма”, что позднее было названо “соединением всеобщих истин марксизма с конкретной практикой китайской революции”. Создатель концепции “новой демократии”, согласно которой в отсталых странах возможно установление демократической диктатуры народа как формы диктатуры пролетариата. Демократическая диктатура народа предполагала союз нескольких классов, в том числе национальной буржуазии, под руководством рабочего класса. В вопросе о демократии придерживался ортодоксальных марксистских позиций. Являлся создателем учения о двух типах противоречий - “противоречий между нами и нашими врагами и противоречий внутри народа”, что расходилось с тогдашними марксистскими догмами. Инициатор “большого скачка” (1957-1959) и “культурной революции” (1966- 1976), нанесших громадный ущерб развитию китайского общества. В первый период “культурной революции” выступал сторонником “безбрежной демократии масс”. Позднее подобные взгляды Мао Цзэдуна были охарактеризованы китайской пропагандой как “левацкие заблуждения и ошибки”. Отрицательно относился к достижениям мировой политической мысли, его идеалом были политические идеи Сталина. В китайской политической мысли положительную роль признавал лишь за школой легистов (законников), которая известна не только требованием уважения к закону, но и апологией насилия, был критически настроен по отношению к конфуцианству, отвергая в сущности проповедуемые последним общечеловеческие нравственные принципы. (Текст подобран В. Г. Буровым.)

О НОВОЙ ДЕМОКРАТИИ

(Январь 1940 г.)

[...] Итак, если мы классифицируем многообразные формы государственного строя, существующие в мире, по классовому характеру власти, то они в основном сведутся к трем следующим типам: 1) республики буржуазной диктатуры; 2) республики пролетарской диктатуры; 3) республики диктатуры союза нескольких революционных классов.

Первый тип - это государства старой демократии. Сегодня, после того как вспыхнула вторая империалистическая война, во многих капиталистических странах демократией уже и не пахнет; они превратились или превращаются в государства кровавой военной диктатуры буржуазии. Некоторые государства объединенной диктатуры буржуазии и помещиков можно отнести к этой же категории.

Второй тип существует в СССР, его рождение назревает теперь во всех капиталистических странах, и в будущем он станет всемирной господствующей формой для определенного периода.

Третий тип - переходная форма государства, создаваемая революциями в колониальных и полуколониальных странах. Разумеется, революции в различных колониальных и полуколониальных странах будут иметь свои особенности, но это будут лишь небольшие различия при большом сходстве. Раз речь" идет о революциях в колониях и полуколониях, то государственная организация и организация власти там в основном непременно будут одинаковы. Это будут государства новой демократии, в которых несколько антиимпериалистических классов объединяется для совместной диктатуры.

[...] Что касается вопроса о так называемой форме власти, то здесь речь идет о форме построения политической власти, о том, какую форму избирает определенный общественный класс, создавая органы власти для борьбы с врагами и для защиты самого себя. Без органов власти соответствующей формы нет и государства. В Китае можно сейчас применить следующую систему: Всекитайское собрание народных депутатов, провинциальные, уездные, районные - вплоть до сельских - собрания народных депутатов, причем органы государственной власти должны избираться собраниями народных депутатов всех ступеней. Но при этом необходимо провести в жизнь избирательную систему, основанную на подлинно всеобщих и равных выборах, без различия пола и религии, без имущественного и образовательного цензов и т. д. Только такая система будет соответствовать положению различных революционных классов в государстве, даст возможность выражать волю народа и руководить революционной борьбой, будет отвечать духу новой демократии. Эта система-демократический централизм. Только органы власти, построенные по принципу демократического централизма, могут в полной мере способствовать выражению воли всего революционного народа, способны с наибольшей мощью обрушиваться на врагов революции. [...]

Государственный строй - диктатура союза всех революционных классов, форма организации власти - демократический централизм. Таков политический строй новой демократии, такова республика новой демократии. [...]

Печатается по: Мао Цзэдун. Избранные произведения. Т. III. М., 1953. С. 220-223.

О ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ДИКТАТУРЕ НАРОДА

Нам говорят: “Вы устанавливаете диктатуру”. Да, дорогие господа, вы правы. Мы действительно устанавливаем диктатуру. Опыт нескольких десятилетий, накопленный китайским народом, говорит нам о необходимости установления демократической диктатуры народа. Это означает, что реакционеры должны быть лишены права выражать свое мнение и только народ может иметь право голоса, право выражать свое мнение. Кто такой “народ”? На нынешнем этапе народом в Китае является рабочий класс, класс крестьянства, мелкая буржуазия и национальная буржуазия. Под руководством рабочего класса и коммунистической партии эти классы объединились, с тем чтобы образовать свое собственное государство и избрать свое собственное правительство для установления диктатуры над лакеями империализма - классом помещиков, бюрократическим капиталом, для того, чтобы подавить их и разрешить им действовать только в пределах допустимого, не допускать, чтобы они в своих разговорах и действиях переходили границы. Если они в своих разговорах и действиях попытаются перейти границы, то это им будет запрещено, и они немедленно будут наказаны. Демократическая система должна осуществляться среди народа, предоставив ему свободу слова, собраний и организаций. Право голоса предоставляется только народу, но не реакционерам. Эти два аспекта, а именно демократия среди народа и диктатура над реакционерами, представляют собой демократическую диктатуру народа. [...]

Основой демократической диктатуры народа является союз рабочего класса, крестьянства, городской мелкой буржуазии, а в основном союз рабочего класса и крестьянства, ибо они составляют от 80 до 90 процентов населения Китая. Империализм и гоминьдановская реакционная клика были свергнуты главным образом силой рабочего класса и крестьянства. Переход от новой демократии к социализму главным образом зависит от союза этих двух классов. Демократтической диктатурой народа должен руководить рабочий класс, ибо только рабочий класс является наиболее дальновидным, справедливым, последовательным. [...]

Печатается по: Мао Цзэдун. О демократической диктатуре народа. М., 1957. С. 10-14.

К ВОПРОСУ О ПРАВИЛЬНОМ РАЗРЕШЕНИИ ПРОТИВОРЕЧИЙ ВНУТРИ НАРОДА

Речь, произнесенная 27 февраля 1957 г. на II расширенном заседании Верховного государственного совещания*1*.

[...] В нашем обществе существуют противоречия двух типов - это противоречия между нами и нашими врагами и противоречия внутри народа. Эти два типа противоречий совершенно различны по своему характеру. [...]

Противоречия между нами и нашими врагами являются антагонистическими противоречиями. Противоречия внутри народа, если говорить о противоречиях между трудящимися, являются неантагонистическими, а если говорить о противоречиях между эксплуатируемыми классами и эксплуататорскими классами, то кроме антагонистической стороны они имеют также неантагонистическую сторону.

[...] Противоречия между нами и нашими врагами и противоречия внутри народа - эти два типа противоречий неодинаковы по своему характеру и способы их разрешения также неодинаковы. Короче говоря, первый тип противоречий относится к вопросу проведения четкой грани между нами и нашими врагами, а второй тип противоречий относится к вопросу проведения четкой грани между правдой и неправдой. [...]

Наше государство является государством демократической диктатуры народа, руководимым рабочим классом и основанным на союзе рабочих и крестьян. Каковы функции этой диктатуры? Первой функцией диктатуры является подавление внутри страны реакционных классов, реакционеров и эксплуататоров, сопротивляющихся социалистической революции, подавление тех, кто подрывает социалистическое строительство; это имеет своей целью разрешение противоречий между нами и нашими врагами внутри страны. В функции диктатуры входят, например, арест и осуждение некоторых контрреволюционных элементов, лишение в течение определенного периода избирательных прав помещиков и представителей бюрократической буржуазии, лишение их свободы слова. В интересах обеспечения общественного порядка и интересов широких народных масс диктатуру необходимо осуществлять также в отношении воров, мошенников, убийц и поджигателей, хулиганских шаек и различных вредных элементов, в серьезной степени подрывающих общественный порядок. Диктатура имеет и вторую функцию, а именно защиту государства от подрывной деятельности и возможной агрессии со стороны внешних врагов. Когда возникает подобное положение, перед диктатурой встает задача разрешать противоречия между нами и нашими внешними врагами. Цель диктатуры состоит в том, чтобы охранять мирный труд всего народа, превратить Китай в социалистическое государство, обладающее современной промышленностью, современным сельским хозяйством и современной наукой и культурой. Кто осуществляет диктатуру? Конечно, рабочий класс и руководимый им народ. Диктатура не осуществляется внутри народа. Народ не может осуществлять диктатуру в отношении самого себя, нельзя, чтобы одна часть народа угнетала другую. [...] Внутри народа осуществляется демократический централизм. В нашей конституции установлено, что граждане Китайской Народной Республики имеют свободу слова, печати, собраний, союзов, уличных шествий, демонстраций, вероисповедания и другие свободы. В нашей конституции также установлено, что государственные органы осуществляют демократический централизм, что государственные органы должны опираться на народные массы, что работники государственных учреждений должны служить народу. Наша социалистическая демократия является самой широкой демократией, какой не может быть ни в одном буржуазном государстве. Наша диктатура - это демократическая диктатура народа, руководимая рабочим классом и основанная на союзе рабочих и крестьян. Это означает, что внутри народа осуществляется демократия, а все обладающие гражданскими правами люди, сплоченные рабочим классом, в первую очередь крестьяне, осуществляют диктатуру по отношению к реакционным классам, реакционерам и элементам, которые сопротивляются социалистическим преобразованиям и выступают против социалистического строительства. В политическом отношении обладание гражданскими правами означает обладание правом на свободу и демократию.

Но эта свобода является свободой, осуществляемой при наличии руководства, а эта демократия является демократией, направляемой централизмом; это - не анархия. Анархия не отвечает интересам и чаяниям народа.

Возникновение венгерских событий*2* обрадовало некоторых людей в нашей стране. [...]

Они считают, что при нашей народно-демократической системе свободы, дескать, слишком мало, тогда как при западной парламентской демократической системе ее много. Они требуют установления по западному образцу двухпартийной системы, при которой одна партия находится у власти, а другая - в оппозиции. Однако подобная так называемая двухпартийная система является лишь своего рода средством поддержания буржуазной диктатуры и ни в коем случае не может обеспечить свободу и права трудящихся. В действительности же в мире есть лишь конкретная свобода и конкретная демократия и нет абстрактной свободы и абстрактной демократии. В обществе, которому присуща классовая борьба, у трудящихся нет свободы не подвергаться эксплуатации, поскольку эксплуататорские классы располагают свободой эксплуатации трудящихся. Раз в нем существует демократия для буржуазии, то в нем отсутствует демократия для пролетариата и трудящихся. Некоторые капиталистические государства тоже допускают легальное существование коммунистических партий, но лишь постольку, поскольку это не ущемляет коренных интересов буржуазии, переход же через эту грань не допускается. Люди, требующие абстрактной демократии, считают, что демократия является целью, и не признают, что демократия - средство. Демократия временами кажется целью, но в действительности же она является лишь своего рода средством. Марксизм указывает нам, что демократия относится к надстройке, что она относится к категории политики. Это означает, что в конечном итоге демократия обслуживает экономический базис. Так же обстоит дело и со свободой. Демократия и свобода являются относительными, а не абсолютными, они возникли и развились в ходе истории. Внутри народа нашей страны демократия предполагает централизм, а свобода - дисциплину. Все это составляет две противоположные стороны единого целого; они противоположны, но вместе с тем - едины, и поэтому мы не должны, однобоко подчеркивая одну из сторон, отрицать другую. Внутри народа нельзя обходиться без свободы, но также нельзя обходиться без дисциплины, нельзя обходиться без демократии, но также нельзя обходиться без централизма. Такого рода единство демократии и централизма, единство свободы и дисциплины и есть наш демократический централизм. При такой системе народ пользуется широкой демократией и свободой; в то же время он должен ограничивать себя социалистической дисциплиной. Эту истину понимают широкие народные массы.

Мы стоим за свободу, осуществляемую при наличии руководства, за демократию, направляемую централизмом, но это никоим образом не означает, что идеологические вопросы и вопросы распознавания правды и неправды внутри народа могут решаться методами принуждения. Попытки решать идеологические вопросы и вопрос о правде и неправде методами администрирования и методами принуждения не только бесполезны, но даже вредны. Мы не можем применять администрирование для ликвидации религии, не можем принудить людей не веровать. Нельзя принудить людей отказаться от идеализма, а также нельзя принудить людей воспринимать марксизм. Все вопросы идеологического характера, все спорные вопросы внутри народа могут разрешаться лишь путем демократических методов - методами обсуждения, методами критики, методами убеждения и воспитания; их нельзя решать методами принуждения и подавления. [...]

ПРИМЕЧАНИЯ

*1* Текст дается на основе отредактированной автором стенографической записи и с внесенными им некоторыми дополнениями.

*2* Имеется в виду народное демократическое движение в Венгрии в октябре 1956 г., направленное против тоталитарного режима. Китайское руководство поддержало в тот период действия Советского Союза.

ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Мао Цзэдун. О новой демократии//Мао Цзэдун. Избранные произведения. Т. III. М„ 1953;

Он же. О демократической диктатуре народа. М., 1957;

Он же. К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа. М. 1957.

Печатается по: Мао Цзэдун. К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа. М., 1957. С. 4-9.
Обратно в раздел

Если таковы необходимые предпосылки творческой демократии (см. «Н.З.» с. 5, 8), то ясно, что при отсутствии их демократия перестает быть творческой государственной формой, а становится разлагающей. Желать ли нам для России такого разлагающего бесформия? Конечно, нет. Вся задача наша будет состоять на первых порах в том, чтобы сократить возможно более период неизбежного хаоса, который разольется в России после падения тоталитарного коммунизма. Нелепый и жизненно зловредный зажим был слишком длителен; террор, применявшийся им, был слишком жесток и беспощаден; несправедливость была безмерна; насилие было вызывающе; ставка все время делалась на бессовестных садистов, которые покупали подлецов, заговаривали глупцов и искореняли драгоценных русских людей. Негодование «загонялось внутрь», протесты заливались кровью. Как только люди почуют, что «режиму конец», так все закипит.

В чем выразится это «кипение»? Стоит ли это описывать? Одно можно сказать: искоренение лучших русских людей – оставляло жизнь и свободу худшим; система страха, пресмыкательства, лжи, лести и насилия снижала систематически нравственный уровень и вызывала на поверхность душ древние осадки жестокости, наследие татар. Надо предвидеть страшное, чего не остановят никакие уговариватели, что окажется непосильным для всех непротивленцев, как таковых. Сократить период самочинной мести, бесчинной расправы и соответствующего нового разрушения – сможет только национальная диктатура, опирающаяся на верные войсковые части и быстро выделяющая из народа наверх кадры трезвых и честных патриотов. Попытка же немедленно ввести «демократию» затянет это хаотическое кипение на непредвиденное время и будет стоить жизни огромному количеству людей, как виновных, так и невинных.

Кто этого не желает, тот должен требовать немедленной национальной диктатуры. Да, ответят мне, но – это диктатура должна быть «демократическая»! Это понятие может иметь три различных значения.

1. «Демократическая диктатура» может означать, во-первых, что диктатором должен быть партийный демократ.

Ждать добра от такого диктатора в России нет никаких оснований. Видели мы «всю полноту власти» в руках таких демократов: дивились на их красноречие, слышали их категорические отказы от усмирения погромов, видели, как они «защищали» свое учредительное собрание и как они бесследно скрылись за границу. Эти люди рождены для рассуждений, дискуссий, резолюций, интриг, газетных статей и бегства. Это люди позы, а не воли; люди пера, а не власти; люди сантимента, импонирующие только самим себе. А диктатору, спасающему страну от хаоса, необходимы: воля, сдерживаемая чувством ответственности, грозное импонирование и всяческое мужество, военное и гражданское. Русские формальные демократы совсем не созданы для России, им место в Дании, в Голландии, в Румынии; их умственный горизонт совсем неподходящ для великой державы; их трепет за «чистоту» своих сентиментально-свободолюбивых одежд – противогосударствен; их склонность ко всяческой амнистии и к международной солидарности, их приверженность к традиционным лозунгам и отжившим схемам, их наивная уверенность в том, что народная масса состоит везде и всегда из прирожденных и благонамеренных демократов, – все это делает их водительство в послебольшевистской России чрезвычайно опасным и безнадежным. Среди них нет ни одного Носке, который справился в Германии с переворотом Каппа; ни одного Мока, как во Франции, ни одного Шельбы, как в Италии, ни одного Салазара, как в Португалии. И если в Соединенных Штатах этого не видят, то люди там просто слепы.

2. «Демократическая диктатура» может означать, во-первых, что дело будет передано в руки немногочисленного коллегиального органа (директории), который будет поставлен в подчинение многочисленному коллегиальному органу (парламент по кооптации, набранный из всех февральских зубров с присоединением распропагандированной эмигрантской молодежи и перебежавших коммунистов).

От такой «диктатуры» можно ждать только одного: самого скорого провала. Коллегиальная диктатура есть вообще внутреннее противоречие. Ибо сущность диктатуры в кратчайшем решении и в полновластии решающего. Для этого необходима одна, личная и сильная воля. Диктатура есть по существу своему учреждение военно-образное: это есть своего рода политическое полководчество, требующее глазомера, быстроты, приказа и повиновения. У семи нянек дитя бывает без глаза. Медицина не поручает операцию коллективному органу. Гофкригсрат есть заведение просто провальное. Дискуссия как бы создана для растраты времени и упущения всех возможностей. Коллегиальность органа означает – многоволие, несогласие и безволие; и всегда – бегство от ответственности.

Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам по себе уже заключает начало распада. В нормальной государственной жизни, при здоровом политическом строе и при наличности неограниченного времени – это начало распада может быть преодолено с успехом в заседаниях, прениях, голосованиях, уговорах и переговорах. Но в час опасности, беды, смятения и необходимости мгновенных решений-приказов – коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей. Требовать коллегиальной диктатуры может только тот, кто боится диктатуры вообще и потому старается утопить ее в коллегиальности.

Римляне знали спасительность единовластия и не боялись диктатуры, давая ей полные, но срочные и целевые правомочия. Диктатура имеет прямое историческое призвание – остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. И вот есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры значит тянуть к хаосу и содействовать разложению.

3. Но «демократическая диктатура» может иметь еще одно значение, а именно: во главе становится единоличный диктатор, делающий ставку на духовную силу и на качество спасаемого им народа.

Не подлежит никакому сомнению, что Россия сможет возродиться и расцвести только тогда, когда в это дело вольется русская народная сила в ее лучших персональных представителях, – вся, сколько ее есть. Народы России, отрезвившиеся в унижениях, одумавшиеся в многолетней каторге коммунизма, постигнувшие, какой великий обман скрывается за лозунгом «государственного самоопределения национальностей» (обман, ведущий к дроблению, ослаблению и порабощению с тыла!), должны встать от одра, стряхнуть с себя паралич большевизма, братски объединить свои силы и воссоздать единую Россию. И притом так, чтобы все чувствовали себя не заморышами и рабами, застращиваемыми из бюрократически тоталитарного центра, а верными и самодеятельными гражданами Российской Империи. Верными – но не рабами или холопами, а верными сынами и субъектами публичных прав. Самодеятельными – но не сепаратистами, или революционерами, или разбойниками, или предателями (ведь они тоже «самодеятельны»…), но свободными строителями, трудниками, слугами, гражданами и воинами.

Эту ставку на свободную и благую силу русского народа должен сделать будущий диктатор. При этом качеству и таланту должна быть открыта дорога вверх с самого низа. Необходимый отбор людей должен определяться не классом, не сословием, не богатством, не пронырливостью, не закулисными нашептами или интригами и не навязыванием со стороны иностранцев, – а качеством человека: умом, честностью, верностью, творческой способностью и волею. России нужны люди совестливые и храбрые, а не партийные выдвиженцы и не наймиты иноземцев…

И если демократию понимать в этом смысле, в смысле всенародного самовложения, всенародного служения, творческой самодеятельности во имя России и качественного отбора вверх, – то поистине трудно будет найти порядочного человека, христианина, государственно мыслящего патриота, который не сказал бы вместе со всеми: «да, в этом смысле и я тоже демократ». И будущая Россия – или осуществит это и явит подлинную творческую народную силу, или расползется, распадется и ее не будет. Мы веруем в первое; господа расчленители явно добиваются второго.

Итак, национальный диктатор должен будет:

1. сократить и остановить хаос;

2. немедленно начать качественный отбор людей;

3. наладить трудовой и производственный порядок;

4. если нужно будет, оборонить Россию от врагов и расхитителей;

5. поставить Россию на ту дорогу, которая ведет к свободе, к росту правосознания, к государственному самоуправлению, величию и расцвету национальной культуры.

Можно ли думать, что такой национальный диктатор выйдет из нашей эмиграции? Нет, на это нет никаких шансов. Здесь не должно быть иллюзий. И если, не приведи Бог, Россия оказалась бы завоеванной иностранцами, то эти последние посадили бы или своего иностранного тирана, или эмигрантскую коллегиальную диктатуру – для вящего позорного провала.

Интернет-передача "Обретение смыслов"
Тема: «Диктатура»
Выпуск №139

Степан Сулакшин : Добрый день, друзья! В прошлый раз мы изучали пространство смысла автократии. Логично продолжить это смысловое пространство работой с термином «диктатура». Но не нужно сразу же пытаться услышать намеки на нашу российскую действительность. Нас интересует точное понимание, что такое «диктатура». Начинает Вардан Эрнестович Багдасарян.

Вардан Багдасарян : Начну с цитаты Ленина. Сейчас не принято обращаться к классикам марксизма-ленинизма, но мне представляется, что марксистская традиция много внесла в методологию осмысления феномена «диктатура», для того чтобы развеять пропагандистские, манипулятивные мифы, связанные с этой категорией.

Ленин в своей статье «О демократии и диктатуре» пишет: «Буржуазия вынуждена лицемерить и называть «общенародной властью» или демократией вообще, или чистой демократией (буржуазную) демократическую республику, на деле представляющую из себя диктатуру буржуазии, диктатуру эксплуататоров.

Теперешняя «свобода собраний и печати» в «демократической» (буржуазно-демократической) республике есть ложь и лицемерие, ибо на деле это есть свобода для богачей покупать и подкупать прессу, свобода богачей спаивать народ сивухой буржуазной газетной лжи, свобода богачей держать в своей «собственности» помещичьи дома, лучшие здания и так далее».

Ленин, а до этого Маркс описывали категорию «диктатура» как лицемерную и приходили к выводу о том, что недиктаторских государств не существует. И действительно, в отношении категории «диктатура» можно проследить два подхода: по стилю правления это диктаторское государство, а по актору – осуществление властных полномочий. Рассмотрим оба эти подхода.

Надо сказать, что по этимологическому происхождению это слово никакой негативной нагрузки не несет. В Древнем Риме оно буквально означало «повелитель», и одним из титулов римских императоров был титул «диктатор», диктатор – в смысле повелитель.

В прошлый раз мы рассматривали категорию «авторитаризм». Очень часто диктатуру и авторитаризм считают одним и тем же, но это разные вещи. Диктатура может быть и демократической диктатурой. Скажем, во времена Великой французской революции Национальный конвент осуществлял диктаторские функции, и это мало кто ставит под сомнение, но все решения и диктаторские полномочия осуществлялись вполне коллегиальным способом.

Так вот, если говорить о стиле правления, то часто с диктатурой отождествляют директивный стиль правления. Здесь возникает вопрос: а если это рядоположение продолжить, если не директивный стиль правления? Какие еще бывают стили управления? Впоследствии возникает стимулирующая система управления – не за счет директив, а за счет стимулов.

Сейчас в условиях информационного общества возникает контекстная система управления, то есть в большей степени система управления через программирование сознания. Но, конечно, и стимулирующая, и контекстная система управления все равно продолжают эту традицию. Здесь нет принципиальных антологических противоречий.

При капитализме, как показали это классики марксизма, рабочий, поскольку у него нет средств производства, вынужден наниматься. Казалось бы, свобода ему предоставлена, но на деле действуют экономические механизмы, которые, по сути дела, делают его несвободным. Эта более изощренная форма, по сути дела, мало чем отличается от формы директивного правления.

Сейчас, когда на стороне бенефициаров полный контроль медиа-ресурсов, по сути, система та же. Возникает иллюзия, что человек сам принимает решения, что он как субъект сам творит собственную повестку, но в действительности ввиду появления новых когнитивных схем и механизмов управления его поведение тоже программируется тем управляющим актором, который владеет этими медиа-ресурсами. То есть развивается технология, но сущностно эта система выстраивания, которая была определена как директивная, диктаторская, не меняется.

Вторая позиция заключается в том, что есть агрегированная модель осуществления властных полномочий, то есть государство учитывает интересы многих, значит, и агрегирует их. Есть другая модель, которая исходит из осуществления интересов одной позиции либо одного лица и так далее.

Значит, первая позиция – агрегированная, вторую позицию связывают с диктаторской позицией. Но вот здесь я и апеллирую к работам и Ленина, и Маркса, которые показывали, что недиктаторских государств, по сути, не бывает. Весь вопрос заключается в том, кто этот актор. В марксизме эту категорию раскрывали через классовые интересы, значит, весь вопрос заключается в том, какой класс, какая социальная группа осуществляет эти властные полномочия.

Когда мы говорим о классовых интересах, задается модель человека экономического, что классовое сознание, имущественное положение доминируют, детерминируют. Но давайте посмотрим на это с идеологической позиции, используя эту методологию.

Большинство населения выступает за суверенитет, меньшинство против этого суверенитета. Есть определенные ценностные позиции, в которых есть какая-то консолидация. Если государство исходит из ценностных позиций, то эти ценностные позиции всегда связаны с какой-то группой, и всегда оказывается, что, ввиду гетерогенной природы самого общества, меньшинство эту ценностную позицию не осуществляет. Значит, это будет диктатура большинства.

Когда Маркс, а впоследствии и Ленин, раскрывали категорию «диктатура пролетариата», они об этом говорили. В традиционной методологии вроде бы этот термин негативный – вот есть демократия, а есть диктатура, но в марксисткой традиции диктатура большинства – это и есть истинная демократия. Этим снимаются изначально заложенные в это понятие негативизм и манипулятивность.

И действительно, в первых конституциях – в Конституции РСФСР 1918 года, в советской Конституции 1924 года категории «диктатура», «диктатура пролетариата» присутствовали, но эта диктатура пролетариата раскрывалась именно как демократическая система.

Процитирую положение Конституции 1924 года: «Только в лагере Советов, только в условиях диктатуры пролетариата, сплотившей вокруг себя большинство населения, оказалось возможным уничтожить в корне национальный гнет, создать обстановку взаимного доверия и заложить основы братского сотрудничества народов».

Сегодня часто ссылаются на опыт Китая. В Китайской Народной Республике, когда принималась новая Конституция во времена Дэн Сяопина, категория «диктатура пролетариата» звучит как «демократическая диктатура народа».

Категория «демократическая диктатура народа» отражена в первой статье Конституции Китая. Китайская Конституция начинается со слов: «Китайская Народная Республика есть социалистическое государство демократической диктатуры народа, руководимое рабочим классом и основанное на союзе рабочих и крестьян».

Итак, главное – что нет недиктаторских государств, важно только, исходит ли эта диктатура из интересов и позиций большинства или из интересов и позиций меньшинства.

Степан Сулакшин: Спасибо, Вардан Эрнестович. Владимир Николаевич Лексин.

Владимир Лексин : Чаще всего понятие «диктатура» связывают с понятием «диктатор». Это наиболее частое обиходное понимание этого термина. Действительно, диктатор – это человек, который диктует, то есть изрекает нечто такое, чему должны следовать все.

Диктатура в более широком плане – это политологическое, очень удобное для объяснения многих процессов понятие. И если оно не академичное, то все же как бы оторванное в обыденном сознании от того, что, если есть диктатура, есть и диктатор.

Все-таки чаще всего под диктатурой понимают аномально высокую персонификацию власти, когда создается такой тип политической системы и политического общества, что происходит гипертрофия власти и поглощение всех институтов гражданского общества одним лицом. Причем это одно лицо – очень любопытная тема.

Сейчас реальная власть одного лица, диктаторская линия существует, каким бы ни было государство, по крайней мере, на уровне представительств. И, естественно, на празднование 70-летия Победы в Москву приехали первые лица этих государств, которые в обыденном сознании, да и в реальной жизни воплощают всю полноту власти в этом государстве, будь там сенат, парламент, конгресс, какое-то общественное собрание и так далее.

В любом случае один человек представляет всю энергию, всю суть и идеологию того или иного государства, и он с этой точки зрения вполне может считаться диктатором. Мы знаем, что руководители, скажем, крупнейших корпораций – это диктаторы в полном смысле этого слова.

В любой организации эта диктаторная система реально существует, только уже не политической организации общества, а просто управления. Это то, что в русском языке называется единоначалием. Вот это единоначалие – это такой прагматический, что ли, управленческий вид диктатуры и диктаторства.

Сейчас более чем когда-либо видно, что понятие диктатуры и диктатора как персонифицированной формы власти имеет три ипостаси. Первая ипостась – реальная. Это реальные диктаторы, которых действительно можно назвать «отцом нации», «фюрером», «вождем» и так далее.

Одним из последних реально действующих диктаторов был Муаммар Каддафи. Очень многие называли диктатором Фиделя Кастро, который был совершенно удивительным диктатором, потому что, в отличие, скажем, от нашей страны, ни в одном учреждении не висел его портрет, и не было его скульптурного изображения.

Тем не менее, эти люди максимально выражали собой суть власти и, самое главное, реально управляли этой властью. Это реальные диктаторы, реальная делегированная диктатура, делегированное диктаторство, и это очень любопытная вещь.

Когда есть некая фигура, которой практически вбрасываются разные политические, экономические, международные и так далее интенции, она лишь выражает это, обретая либо любовь, либо нелюбовь народа, но этот человек является номинальным лицом, выражающим суть власти. Таких диктаторов сейчас большинство. Думаю, что и в нашей истории много таких лиц.

Ну, и третья ипостась – это диктатура наследственная. Это монархические диктатуры прежних лет, это диктатуры недавнего прошлого, которые существовали в Латинской Америке, и так далее. Вот эти три разных типа, но у них есть одно общее.

Кстати, этот признак очень четко выражен в нашей стране. Это то, что можно назвать «ручным управлением». Наряду с тем, что существует легитимный ход принятия законов, которому подчиняются все, в том числе и диктатор, который всегда говорит, что он действует либо от лица Конституции – основного закона, либо в соответствии с законами, он стимулирует большинство этих законов, а иногда реально их создает, и они потом становятся легитимными с юридической точки зрения.

Но вот первое, ручное управление – это очень четкий индикатор диктатуры и деятельности диктатора, когда выдаются массовые поручения всем и вся, и они обязательно должны быть выполнены. Это в основном несколько запоздалая рефлексия на самые острые события, которые происходят, и так далее.

Так чем же все-таки является диктатура в наше время – нормой или пережитком? Еще в древние времена Гераклит говорил, что, обладая совершенным знанием, можно практически одному управлять решительно всем. То есть, имея в руках всю информацию, действуя в рамках закона, наверное, действительно можно было бы управлять всем, если бы не одно «но».

Внутри страны очень сложная структура общественных и международных отношений. Все завязаны со всеми, все связаны друг с другом, но ведь кто-то устанавливает эту связь, и кто-то, несомненно, в этой связи важнее других.

В свое время по этому поводу очень четкую формулу произнес один из явных диктаторов Муссолини. Он сказал, что, чем более усложняется цивилизация, тем более ограничивается свобода личности. Это очень разумное его наблюдение, и оно в какой-то степени оправдывает сейчас деятельность так называемых диктатур и диктаторов, которые считают, что во всем разнообразии интересов, мотиваций, акторов, которые существуют сейчас на поле внутренней политики, должно быть то, что называется «жесткой, твердой рукой». Это еще одно из оснований диктатуры. Спасибо.

Степан Сулакшин: Спасибо, Владимир Николаевич. Интересный термин мы сегодня разбираем. Это классический термин, позволяющий увидеть и отработать все этапы методики обнаружения этих смыслов. Мы ведь не только разбираемся с отдельными терминами, но еще и оттачиваем саму методологию, саму технику обнаружения смыслов в дальнейшем. Категорий слов очень много, и в практике каждого человека, в его творческой жизни они будут возникать многократно.

Что бы я здесь хотел отметить? Что, как правило, смысл находится через человеческий опыт, то есть через перебор всех проявлений этой категории в самых разных контекстах. И тут есть ловушки, например, ловушка бесконечного перечисления, что это такое, потом не сворачивается в формулу, ловушка, которая связана, говоря образно, с тем, что «кипит наш разум возмущенный».

То есть существуют какие-то категории, настолько яркие, драматичные или трагичные в некоторых своих определенных довольно узких проявлениях, что это перекашивает всю картину. И за этими яркими, очень важными для человека своей трагедийностью проявлениями утрачиваются иные проявления этой категории, и затрудняется переход к обобщению, синтезированию смысловой формулы, определению дефиниций этой категории.

Какие ассоциации вызывает в нашей голове слово «диктатура», например, диктатура пролетариата, красный террор, гражданская война, сталинизм и прочие яркие как бы смысловые проекции, пятна, которые на самом деле затеняют смысловую суть, иногда даже логико-техническую суть этого самого понятия?

Попробуем пройти по дороге, освобождая свой разум от того, чтобы он кипел такими искажениями. Итак, к какому смысловому пространству деятельности человека относится эта категория? Конечно, к власти и управлению. И, опять-таки, может быть диктатор – глава семейства, может быть диктатор на какой-нибудь фирме, но это второстепенные проявления, которые не относятся к главному смысловому содержанию этой категории.

Все-таки это власть и управление. И генезис этой категории указывает именно на подобный подход. Во власти и управлении как в очень сложном пространстве есть множество смысловых ячеек, мозаика которых в этом пространстве полезна для того или иного термина, который мы хотим определить.

В данном случае наиважнейшее – это три элемента, три звена цепочки. Если это власть и управление, то управление – обязательно выработка решения ­– раз, принятие решения – два, и исполнение решения – три. И вот эта троеручица позволяет, например, построить ряд, увидеть соотношение и точные смысловые определения таких категорий как демократия, автократия и диктатура, увидеть то, что их объединяет, и нечто специфическое, разъединяющее их, что как раз и дает оригинальный, уникальный и абсолютно специфичный смысловой профиль того или иного термина.

Итак, выработка решения может осуществляться единолично, коллегиально или массово. Мы имеем перебор от демократии до автократии и диктатуры. Решение тоже может приниматься единолично, коллегиально и массово.

Наконец, исполнение решения может осуществляться на добровольном основании, на основании стимулирования или мотивации, а может на основании принуждения, причем принуждения вплоть до угрозы насилия и репрессий. И вот в этих спектральных переливах, диапазонах как раз и находят свои ячейки смысловой жизни указанные термины.

Итак, что роднит диктатуру с автократией? Это монополия власти на этапах выработки решения – единоличное, монопольное, и принятия решения – единоличное, монопольное. И автократия, и демократия в этом не различаются. Отличие находится на третьем этапе – на этапе исполнения решения.

Даже если я решил для себя, что я есть государство, я есть президент, и присвоил себе ручное управление, то все равно исполнять его мне одному не под силу. И вот здесь отличие диктатуры, делающее уникальным эту смысловую позицию, это крайне выраженное насилие – насилие с угрозой массовых потенциальных репрессий, атмосферы страха, подавления альтернативной мысли, альтернативных идей и так далее.

И вот на этом логическом поисковом пути мы теперь можем дать смысловую формулу определения. Итак, диктатура – это тип властного правления, управления, имеющий вид монополизации власти в руках одного (он и есть диктатор) или нескольких людей (диктаторская хунта), и доминирующего в исполнительном механизме института насилия и репрессий.

Должен сказать, что все время хочется путать это понятие, как и понятие автократии, с понятием тоталитаризма. Но путать не нужно. Та схема смысловых ячеек, которую я предложил, позволяет понять, в чем совершенно разное поле жизни этих терминов.

Тоталитаризм характеризует степень этатизма, то есть вхождения государства во все сферы жизни, вопросы и дела общества и человека. Это может быть и при демократии, и при тоталитаризме, и при автократии, и так далее. Просто это другое измерение качества жизни общества и власти в своем симбиозе.

Может ли диктатура быть целесообразной? Является ли она абсолютно предосудительной категорией? Опять возвращаюсь к эмоциональному сопровождению поиска смысла этой категории. Да, может в условиях форс-мажора, в военных условиях, в особых режимах, в мобилизационных обстоятельствах.

И понятно, почему. Потому что там встает вопрос жизни и смерти. Вопрос промедления, вопрос парламентских дебатов по поводу того, отступать этому фронту или наступать – понятно, что это вещи несовместимые. Но ведь форс-мажоры, войны, потрясения, мобилизации – это исключение из нормальной мирной человеческой жизни. А в нормальной мирной человеческой жизни диктатура – не самый эффективный тип управления и властного правления, так же, как и автократия.

Монополизация власти – неизбежный путь к загниванию. И каким бы жестким ни был принцип управления, скажем, в Советском Союзе, где механизм идеологического насилия, монополии власти КПСС привел таки к загниванию страны, к ее историческому провалу, точно так же диктатура отсекает в симбиозе общества и власти большой объем человеческого интеллекта, инициативы, творчества, достоинства, альтернатив, и это ведет к неэффективности.

Страх, скованность и несправедливость тоже лишают человеческое сообщество творческого потенциала и эффективности, поэтому в определенных обстоятельствах это, к сожалению, неизбежность со своими издержками, но там сами обстоятельства дают в 100 раз большие издержки. Например, война – гибель людей, разрушения, несправедливость, преступления. В мирной жизни, конечно же, должны быть другие способы, дающие наивысшую эффективность управления.

Спасибо. В следующий раз мы будем разбираться с термином «кризис». Всего доброго.

Многое из происходящего сегодня объясняется защитной реакцией на десятилетнее попрание либерал-радикалами национального достоинства русского народа-государствообразователя и разрушение российской государственности. Доведенный до грани уничтожения российский национально-государственный организм закономерно стремится к самосохранению через консолидацию власти, укрепление государства, усиление национального самосознания русского большинства страны. Это неизбежный результат содеянного в прошлом, но от современников зависит то, какую форму приобретут эти процессы. Кто-то из политиков будет игнорировать эти объективные тенденции, чем приговорит себя к маргинализации. Кто-то же будет демагогически разыгрывать патриотическую карту и на новой волне рваться к власти во имя шкурных интересов. Но само начало созидательных процессов говорит о том, что формируется поколение политиков-государственников, которые понимают, что возрождение России пролагается только через возрождение государственности. Понимание сути происходящего помогает созидательно ориентироваться и избегать опасностей.
В этом смысле очень актуальны исследования русского философа Ивана Александровича Ильина, который еще в конце сороковых годов описал объективные тенденции переходного периода - после неизбежного распада коммунистического режима. Прежде всего, для российской истории очевидно, что "Такие пространства, такое число народностей, таких склонных к индивидуализму людей можно сплотить исключительно централизованным единым государством, можно удержать исключительно авторитарной (не путать с тоталитарной) формой правления. Россия может иметь собственные, самостоятельно возникающие организованные формы авторитарного государства и демократического государства - в единстве. Именно этим - не случайностью и не деспотией московского центра - объясняется то, что Россия на протяжении веков оставалась монархией, притом все сословия и профессиональные цеха вырабатывали и практиковали своеобразные формы самоуправления" (И.А.Ильин). Иван Ильин был убежден, что переход от коммунизма к органичной для России государственности возможен только через национальную диктатуру, - не собственно диктатуру, но авторитарный режим. Ибо только просвещенный авторитаризм или демократическая, либеральная диктатура может избежать послекоммунистического хаоса, охлократии, которые неизбежно заканчиваются приходом диктатора. Понятно, что потрясения девяностых годов резко сузили возможности для возрождения России, но и многому научили. Во всяком случае, сейчас неизмеримо больше людей, способных услышать пророческие суждения русского философа.
И.А.Ильин в книге "Наши задачи" предупреждал о гибельности демократических соблазнов после падения коммунистического режима, когда в обществе не будет никаких предпосылок для демократии:
"Русский народ выйдет из революции нищим. Ни богатого, ни зажиточного, ни среднего слоя, ни даже здорового, хозяйственного крестьянина - не будет вовсе. Нищее крестьянство, пролетаризованное вокруг "агрофабрик" и "агрогородов"; нищий рабочий в промышленности; нищий ремесленник, нищий горожанин... Это будет народ "бесклассового общества"; ограбленный, но отнюдь не забывший ни того, что его ограбили, ни того, что именно у него отняли, ни тех, кто его подверг "экспроприации"... Все будут бедны, переутомлены и ожесточены. Государственный центр, ограбивший всех, исчезнет; но государственная монетная единица, оставшаяся в наследство наследникам, будет обладать минимальной покупательной силой на международном рынке и будет находиться в полном презрении на внутреннем рынке. И трудно себе представить, чтобы государственное имущество, награбленное и настроенное, было оставлено коммунистами в хозяйственно-цветущем виде: ибо оно, по всем видимостям, пройдет через период ожесточенной борьбы за власть. Итак, предстоит нищета граждан и государственное оскудение: классическое последствие всех длительных революций и войн... Подорваны все духовные и все социальные основы демократии - вплоть до оседлости, вплоть до веры в труд, вплоть до уважения к честно нажитому имуществу. В клочки разодрана ткань национальной солидарности. Повсюду скопилась невиданная жажда мести. Массы мечтают о том, чтобы стряхнуть с себя гипноз подлого страха и ответить на затяжной организованный террор бурным дезорганизованным террором".
Таково неизбежное состояние России после десятилетий коммунистической диктатуры. Ильин предвидел, что в этих условиях явятся силы, которые попытаются использовать политическую инфантильность общества и увлечь его болотными огнями псевдодемократии:
"И в этот момент им предложат: 1. "Демократическую свободу"; 2. "Право всяческого самоопределения" и 3. "Доктрину народного суверенитета". Кто же будет отвечать за неизбежные последствия этого?.. Лозунг "демократия немедленно и во что бы то ни стало" один раз привел уже в России к тоталитарной диктатуре. Он грозит такой же диктатурой и впредь, но уже антикоммунистической... Или они попытаются создать новый "демократический фашизм", чтобы, воспевая свободу, попирать ее от лица новой, неслыханной в истории псевдодемократии?.. Если что-нибудь может нанести России, после коммунизма, новые, тягчайшие удары, то это именно упорные попытки водворить в ней после тоталитарной тирании демократический строй. Ибо эта тирания успела подорвать в России все необходимые предпосылки демократии, без которых возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность, и всплывание на поверхность все новых и новых антикоммунистических тиранов... Если в народе нет здравого правосознания, то демократический строй превращается в решето злоупотреблений и преступлений. Беспринципные и пронырливые люди оказываются продажными, знают это друг про друга и покрывают друг друга: люди творят предательство, наживаются на этом и называют это "демократией"".
Как видим, анализ И.А.Ильина оказался очень злободневным. Какой же выход видел философ в этой ситуации?
"И вот когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг: "Народы бывшей России, расчленяйтесь!" - то откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмет в свои крепкие руки "бразды правления", погасит этот гибельный лозунг и поведет Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения в стране; или же такая диктатура не сложится, и в стране начнется непредставимый хаос передвижений, возвращений, отмщений, погромов, развала транспорта, безработицы, голода, холода и безвластия. Тогда Россия будет охвачена анархией и выдаст себя с головой своим национальным, военным, политическим и вероисповедным врагам... Пройдут годы национального опамятования, оседания, успокоения, уразумения, осведомления, восстановления элементарного правосознания, возврата к частной собственности, к началам чести и честности, к личной ответственности и лояльности, к чувству собственного достоинства, к неподкупности и самостоятельной мысли, - прежде чем русский народ будет в состоянии произвести осмысленные и непогибельные политические выборы. А до тех пор его может повести только национальная, патриотическая, отнюдь не тоталитарная, но авторитарная - воспитующая и возрождающая - диктатура... После большевиков Россию может спасти - или величайшая государственная дисциплинированность русского народа или же национально-государственно-воспитывающая диктатура... Спасти страну от гибели может только строгий авторитарный (отнюдь не тоталитарный!) режим... При таких условиях национальная диктатура станет прямым спасением, а выборы будут или совсем неосуществимы, или окажутся мнимыми, фикцией, лишенной правообразующего авторитета".
Конечно, современное сознание пугает термин "диктатура", но в сочетании с определением "национальная" это понятие обретает у Ильина глубокий и актуальный для нас смысл:
"...Многие думают:... или тоталитарная диктатура - или формальная демократия. А между тем в самой этой формулировке уже указываются новые исходы: 1. Диктатура, но не тоталитарная, не коммунистическая; диктатура, организующая новую неформальную демократию, а потому демократическая диктатура; не демагогическая, "сулящая" и развращающая, а государственная, упорядочивающая и воспитывающая; не угасающая свободу, а приучающая к подлинной свободе. 2. Демократия, но не формальная, не арифметическая. Не прессующая массовые недоразумения и частные вожделения; демократия, делающая ставку не на человеческого атома и не безразличная к его внутренней несвободе, а на воспитываемого ею, самоуправляющегося, внутренне свободного гражданина; демократия качественности, ответственности и служения - с избирательным правом, понятым и осуществленным по-новому. А за этими двумя возможностями скрывается множество новых политических форм в разнообразнейших сочетаниях. Начиная с новой, творческой, чисто русской народной монархии".
Очевидно, что ельцинский режим девяностых годов сочетал признаки как раз противоположные - худшее из диктатуры и карикатурное из демократии. Это диктатура именно демагогическая, сулящая и развращающая, угасающая свободу, а не приучающая к подлинной свободе; демократия же сегодня - только формальная, арифметическая, прессующая массовые недоразумения и частные вожделения, безразличная к внутренней свободе человека. Какова миссия национальной диктатуры?
"Только такая диктатура и может спасти Россию от анархии и затяжных гражданских войн. Чтобы приучить людей к свободам, надо давать их столько, сколько они в состоянии принять и жизненно наполнить, не погубляя себя и своего государства; безмерная и непосильная свобода всегда была и всегда будет - сущим ядом. Чтобы пробудить правосознание в народе, надо воззвать к его чести, оградить его от погромных эксцессов властными запретами и предоставить на усмотрение народа не более того, чем сколько он сумеет поднять и понести, не погубляя себя и своего государства. Безмерные полномочия никогда не приводили к добру, а только вызывали политическое опьянение и разнуздание страстей. И ныне ни одна государственная конституция не предоставляет ни одному народу таких полномочий... Чтобы приучить людей к государственно-верному изволению, надо начинать с ограниченного права голоса: давать его только оседлым, только семейным, только работящим, только никогда не служившим компартии, только возрастно зрелым, только приемлемым и для избирателей и для национальной власти. Иными словами: надо начинать с системы не имущественных цензов, обеспечивающих необходимый минимум почвенности, честности и государственного смысла, с тем чтобы в дальнейшем, по мере оздоровления народа и страны, расширять круг голосующих. Все остальное было бы доктринерским безумием и погублением России... Твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно лучшие силы и воспитывающая народ к трезвлению, к свободной лояльности, к самоуправлению и к органическому участию в государственном строительстве,.. верность обязательствам и договорам, чувство собственного достоинства и чести".
На что может опираться национальная диктатура? Чего она требует у национального лидера?
"Сократить период самочинной мести, бесчинной расправы и соответствующего нового разрушения - сможет только национальная диктатура, опирающаяся не верные войсковые части и быстро выделяющая из народа наверх кадры трезвых и честных патриотов... Диктатору, спасающему страну от хаоса, необходимы: воля, сдерживаемая чувством ответственности, грозное импонирование и всяческое мужество, военное и гражданское... Сущность диктатуры в кратчайшем решении и в полновластии решающего. Для этого необходима одна, личная и сильная воля. Диктатура есть по существу своему учреждение военно-образное: это есть своего рода политическое полководчество, требующее глазомера, быстроты, приказа и повиновения... Никакой коллегиальный орган не овладеет хаосом, ибо он сам оп себе уже заключает начало распада... В час опасности, беды, смятения и необходимости мгновенных решений-приказов - коллегиальная диктатура есть последняя из нелепостей... Диктатура имеет прямое историческое призвание - остановить разложение, загородить дорогу хаосу, прервать политический, хозяйственный и моральный распад страны. И вот есть в истории такие периоды, когда бояться единоличной диктатуры значит тянуть к хаосу и содействовать разложению... Во главе становится единоличный диктатор, делающий ставку на духовную силу и на качество спасаемого им народа... Эту ставку на свободную и благую силу русского народа должен сделать будущий диктатор. При этом качеству и таланту должна быть открыта дорога вверх с самого низа. Необходимый отбор людей должен определяться не классом, не сословием, не богатством, не пронырливостью, не закулисными нашептами или интригами и не навязыванием со стороны иностранцев, - а качеством человека: умом, честностью, верностью, творческой способностью и волею. России нужны люди совестливые и храбрые, а не партийные выдвиженцы и не наймиты иноземцев... Итак, национальный диктатор должен будет: 1. Сократить и остановить хаос; 2. Немедленно начать качественный отбор людей; 3. Наладить трудовой и производственный порядок; 4. Если нужно будет, оборонить Россию от врагов и расхитителей; 5. Поставить Россию на ту дорогу, которая ведет к свободе, к росту правосознания, к государственному самоуправлению, величию и расцвету национальной культуры".
Сверхзадача подлинного национального лидера - духовная: пробудить творческие силы народа и создать условия для их оформления в органичные для России политические институты.
"Политика имеет задания: властно внушаемая солидаризация народа, авторитетное воспитание личного, свободного правосознания. Оборона страны и духовный расцвет культуры; созидание национального будущего через учет национального прошлого, собранного в национальном настоящем... Современный русский политик начертит нам строй, в котором лучшие и священные основы монархии впитают в себя все здоровое и сильное, чем держится республиканское правосознание. Он начертит нам строй, в котором естественные и драгоценные основы истинной аристократии окажутся насыщенными тем здоровым духом, которым держатся подлинные демократии. Единовластие примирится с множеством самостоятельных изволений; сильная власть сочетается с творческой свободой; личность добровольно и искренно подчинится сверхличным целям и единый народ найдет своего личного главу, чтобы связаться с ним доверием и преданностью. И все это должно совершиться в вековечных традициях русского народа и русского государства. И притом - не в виде "реакции", а в формах творческой новизны. Это будет новый русский строй, новая государственная Россия".
Все это может звучать утопично, но при углубленном раздумье, однако, оказывается ближе к реальности, чем многое из нынешнего. Реальности, конечно, истинной, а не фантасмагорической, каковая сегодня "правит бал". То, к чему призывает Ильин, конечно, идеал. Но этот сверхидеал способен подвигнуть народ на спасающее сверхусилие.
Мы видим, что отечественный философ провидел происходящее и предвидел грядущее. Но напрасно было бы искать у него панацею. Это не рецепты спасения, а ясный анализ ситуации и четкие формулировки наших задач. Как и должно быть, все это ставит еще больше вопросов, но, главное, побуждает к творческой борьбе за спасение своего отечества.